|
Более чем столетний опыт работы с этим важнейшим психическим феноменом, связавшим сознательные и неосознаваемые процессы мотивации и мышления, позволяет дать ему определение и провести классификацию эгозащитных механизмов. Одним из первых было определение А. Фрейда, согласно которому защитные механизмы — это деятельность «Я», начинающаяся, когда «Я» находится в ситуации чрезмерной атаки со стороны побуждений и аффектов, представляющих для него опасность. Согласно разработкам этой исследовательницы, эгозащитные механизмы представляют собой перцептивные, интеллектуальные и двигательные автоматизмы, возникающие вследствие ранних межперсональных конфликтов. Анализ представлений первых работ по психологической защите позволяет сделать два важных заключения. Первое: психологическая защита — это неосознаваемый опыт прежних эмоционально заряженных отношений. Второе: это опыт, содержанием которого в случае психологической защиты являются автоматизмы. Автоматические реакции: двигательные, интеллектуальные навыки всплывают и вскрываются в поведении только в том случае, когда Я- концепции (рефлексивной части личности) угрожает опасность давления со стороны бессознательных процессов, с которыми личность может не справиться. Следовательно, А. Фрейд вслед за своим отцом связывает функционирование психологической защиты с внутренней системой конфликтов между осознаваемыми и регулируемыми волей процессами социальных отношений и взаимодействий и неосознаваемыми (бессознательными) мотивационными и аффективными актами.
Можно предположить, что психологическая защита выступает в роли особого элемента саморегулирующейся системы, действие которой плохо осознается и чья функция состоит в разрешении интрапсихических внутренних конфликтов, что позволяет субъекту сохранить свой социальный облик в виде набора ролей, соответствующих ожиданиям и требованиям социальной среды. Исходя из этого, становятся очевидными конкретные задачи психологической защиты, которая, в конечном счете, служит целям социальной адаптации, приспособлению и подгонке каждого человека с его особенностями, слабостями и способностями к требованиям ближнего и более дальнего социального окружения.
Другими словами, психологическая защита служит задаче цивилизации первобытного по своим инстинктам индивида. По мере развития западной цивилизации на человека действует все возрастающее число запретов, условностей и требований, в целом унифицирующих людей, снижающих их различия, делающих их более удобными для социальных связей, что определяет содержание процесса социальной адаптации. Начиная с раннего детства, все без исключения социально адаптированные субъекты проходили через педагогический процесс социализации, который, в сущности, сводится к формированию набора принятых в обществе социальных ролей. Те, кто неудачно прошел стадии социализации, демонстрируют разные варианты социальной дезадаптации и в той или иной степени подвергаются социальному порицанию и отвержению. С точки зрения психологии защитного поведения социальная адаптация возникает благодаря нормальному функционированию психологической защиты, а любые формы дезадаптации связаны с ненормативным действием системы эгозащитных механизмов.
Таким образом, основная положительная роль психологической защиты проявляется в формировании нормальных социальных отношений и взаимодействий, что позволяет обществу соблюдать культурные традиции. В любой ситуации, угрожающей этим установленным социальным связям, удовлетворяющим личность, психологическая защита включается для того, чтобы личность смогла хорошо или удовлетворительно сыграть свои выученные роли и сохранить социальные отношения. Очевидно, что эти роли трудно исполнимы в тех случаях, когда они противоречат внутренним глубинным, плохо осознаваемым инстинктивным импульсам и желаниям, делающим человека естественным и самобытным. Это противоречие ослабляется также с помощью психологи-
ческой защиты. Следовательно, психологическая защита имеет еще один класс функций, реализующихся на интрапсихическом личностном плане. По мнению всех занимающихся проблемами внутренних конфликтов и способами их разрешения, психологическая защита, вступая в действие, функционирует неосознанно, но результаты этого процесса вполне осознаются субъектом, так как эффективно действующая защита ослабляет эмоциональное напряжение, возникающее в результате столкновения мотиваций и сопровождающих их эмоций.
В случае внешнего конфликта эгозащитный механизм снижает интенсивность фрустрируемой доминирующей мотивации и при этом сохраняет самооценку на постоянном типичном для личности уровне. Эти, безусловно, положительные для сохранения душевного равновесия эффекты действия психологических защит имеют одно существенное следствие. Механизмы защиты функционируют таким образом, что примирение человека с реальностью происходит за счет постоянного искажения воспринимаемой и оцениваемой информации. Наиболее полно эта сторона активности системы психологической защиты отражается в структурной теории «защиты ЭГО» Р.Плутчика, согласно которой психологическая защита выступает как последовательное искажение когнитивной и эмоциональной составляющей образа реальной конфликтной ситуации с целью уменьшения эмоциональной напряженности, угрожающей личности в случае полного и адекватного отражения реальности. Следовательно, с помощью этого универсального интрапсихического механизма душевный покой, и социальная адаптация достигаются путем блокирования или переструктурирования образа реальности и самого себя.
Амбивалентные характеристики психологической защиты породили развитие двух диаметрально противоположных систем взглядов на роль психологической защиты в психологическом и социальном развитии человека. В отечественной психологии в основном позитивную роль эгозащитных механизмов в развитии человека отмечают Ф.Бассин, А. Г. Ротенберг, В. В. Варшавский, В. Г. Мягер, Е. П. Соколова, Е. С. Романова, Л. Р. Гребенников. С точки зрения указанных авторов психологические защиты являются нормальным, повседневно работающим механизмом человеческой психики для снятия душевного напряжения. С точки зрения Ф. Е. Василюка, В.А.Ташликова, Э. И. Киршбаума, И.Д.Стойкова, защитные механизмы имеют скорее отрицательное значение для развития человека. Близкую по существу точку зрения, вероятно, имеет Р. М. Грановская (1994), описывая результаты действия различных психологических барьеров на переработку субъективно значимой информации, под именем которых представлены иногда классические защитные механизмы, а иногда более сложные комплексы (сновидения, катарсис). Э. И. Киршбаум, А.И.Еремеев считают, что в результате интенсивного использования психологической защиты вместо реального практического решения конфликтных ситуаций происходит постоянный повтор прошлого опыта и в целом выбор адаптации в ущерб саморазвитию и самореализации.
Итак, вырисовывается довольно четкая альтернатива: либо хорошая социальная адаптация с постоянством образа «Я» и душевным покоем без дальнейшего развития и творческой самореализации, либо саморазвитие и самореализация, но на фоне сильных эмоциональных конфликтов, как внешних, так и внутренних, с угрозой утраты целостности и расщепления образа «Я». Первая альтернатива жизненного пути может быть реализована на базе хорошо функционирующих эгозащитных механизмов, вторая требует отказа от интенсивного или частого использования психологической защиты.
Скорее всего, второй вариант полного отказа от использования психологической защиты невозможен, так как по своему определению эгозащитные механизмы функционируют на уровне бессознательных процессов с интенсивным привлечением информации, хранящейся в долгосрочной памяти. Как известно из многочисленных нейропсихологических и нейрофизиологических работ, контролируемое извлечение следов памяти и работа с ними для большинства людей недоступны. Приходится признать, что функционирование психологической защиты неподвластно нашим произвольным желаниям. Мы можем на уровне рефлексии отслеживать изменения в своем поведении и своих ощущениях, которые уже поменялись в результате действия эгозащитного механизма. Наша воля может запретить развитие поведения по накатанной в прошлом схеме, но для этого требуется умение отвлечься от текущей ситуации, выйти за пределы сиюминутных ценностей и оценок, представленных на уровне сознания в конфликтной ситуации. С позиций К. Г. Юнга (1994), основателя аналитической психологии, это возможно, но не на уровне «эго», а с уровня «самости», системы, в которую включено не только самосознание и «Я- образ», но и некоторые неактуализированные дальние цели и установки, которые не представлены в сознании личности и играют роль долгосрочных программ развития человека. Когда поведением человека распоряжается «самость», психологическая защита не нужна, она неэффективна или не действует совсем. Примеры поведения, которое осуществляется под руководством «самости», хорошо известны в художественной литературе, но значительно реже встречаются в жизни. К ним относятся все случаи героизма, сознательного принесения себя и своих интересов в жертву обществу, т.е., вероятно, все варианты поступков, которые противоречат эгоизму и эгоцентризму человека. Но все это исключительные случаи, когда, по выражению Юнга, ощущение «самости» является обязательным поражением для ЭГО. Если вернуться к повседневной жизни обычных людей с чередой внешних и внутренних конфликтов, то необходимо признать, что в зависимости от ситуации и специфики личности эгозащитные механизмы могут служить развитию и нормальному функционированию психики человека, а могут наносить явный вред не только субъекту — хозяину системы психологической защиты, но и окружающим.
В качестве аксиомы, которую можно положить в основу дальнейшего анализа этих неуловимых психических феноменов, можно высказать следующее: психологическая защита — это абсолютно объективно существующая психическая реальность, неподвластная сознательному контролю и управлению, особенно в момент своего включения в ситуации внешних конфликтов, а также во всех фазах развития внутреннего конфликта. Основная роль действующей психологической защиты — это примирение личности с существующей реальностью в острых ситуациях фрустрации доминирующей мотивации или при столкновении с противоположными потребностями партнеров по общению. В некоторых случаях благодаря нормально действующей защите человек сохраняет социально принятые и приемлемые формы реагирования, например в столкновении с противником не убивает его, а в ситуации жизненной драмы не кончает жизнь самоубийством. Однако следует помнить, что как и большинство законов психологии, эффект действия психологической защиты зависит от интенсивности ее использования по нелинейному закону: до определенной степени выраженности психологической защиты ее эффект положителен, после перехода напряженности эгозащитного механизма за оптимум наступает искажение эффекта. Другими словами, польза или вред, норма или патология поведения, которые отражают действия защиты, зависят от меры использования эгозащитного механизма и качественной специфики психологической защиты.
В контексте психологии управленческой деятельности интерес к психологической защите понятен и правомерен, так как руководитель и лидер подвергаются воздействию внешних конфликтов практически постоянно в связи с реализацией необходимых для эффективного управления властных функций. Требования профессиональной деятельности способствуют активному функционированию системы психологической защиты, которая в случае профессиональных поражений позволяет лидеру сохранить личностную целостность и продолжить свою деятельность. Однако рассматриваемые интрапсихические феномены обладают свойством трансформации личности в сторону более выраженной социабельности, а потом и комфортности, что крайне опасно для руководителя, человека, который должен уметь противостоять внешним давлению и обстоятельствам и проявлять в большей степени овладевающее поведение, направленное на предметно-практическую деятельность, чем защитное. В связи с этой спецификой очевидной становится недопустимость для успешного руководителя преобладающих форм поведения на основе действия психологической защиты.
Вопрос качественной специфики психологической защиты — второй по значимости после уяснения роли и функций эгозащитных механизмов. З.Фрейд в своих работах начал изучение защитных процессов с описания подавления, которое довольно долгое время во многом совпадало с общим понятием психологической защиты. Однако по мере изучения действия защитного механизма оказалось, что способов снижения внутренней напряженности достаточно много, по крайней мере, больше трех-четырех. Дискуссии по поводу числа этих отдельно и самостоятельно существующих механизмов внутреннего управления конфликтным поведением ведутся и по сей день. Используются различные принципы выделения отдельных психологических защит и их классификации: 1) клинический — с опорой на ведущую симптоматику тех или иных нервно-психических расстройств; 2) онтогенетический — по срокам формирования отдельных защит; 3) эволюционно-эмоциональный — по принципу контроля за отдельными базисными эмоциями, имеющими эволюционно приспособительный характер.
Первый подход имеет патопсихологическое значение и широко применяется в психиатрии и психотерапии. Второй делит все защитные процессы, число которых у разных авторов колеблется от 4 до 23, на две большие группы: примитивные, формирующиеся в социальной эволюции первыми и по психогенетическому закону проявляющиеся первыми в психическом и социальном развитии ребенка, и высшие психологические защиты, которые, по мнению авторитетного исследователя онтогенеза психологической защиты Ф.Крамера {Cramer Ph., 1990), должны сменить примитивные защиты. С ее точки зрения, норма социального развития и поведения человека напрямую зависит от своевременного включения высших защит, призванных вытеснить из репертуара способов эмоциональной регуляции примитивные защиты, которые, как показывают ее работы, определяются в значительной степени психофизиологическими особенностями детской психики.
Другими словами, основа примитивных защит, в число которых она включает отрицание, вытеснение, регрессию и смещение (замещение), — проявление особенностей физиологических процессов, рано наблюдаемых в поведении ребенка. Большая часть этих особенностей, так или иначе, связана с функционированием моторных и сенсорных механизмов, которыми ребенок инстинктивно пользуется, чтобы облегчить свое эмоциональное состояние в ситуациях выраженного конфликта или нервно-психической перегрузки и утомления. Самой первой психологической защитой, чья функция — ограждение мозга и психики новорожденного от сенсорных и эмоциональных перегрузок, является сон. Хороший сон, как известно всем из своей жизненной практики, — основа сохранения психического и соматического здоровья, нарушения сна часто являются первыми признаками неблагополучия еще до появления ясно очерченной болезненной симптоматики. На основе механизмов, обеспечивающих физиологически нормальный сон, и затем по мере взросления ребенка развиваются процессы отрицания. Можно допустить, что у эмоционально сбалансированного ребенка с сангвиническим темпераментом, скорее всего, в виде первой и ведущей защиты будет функционировать отрицание.
Определенные дефекты развития психосенсорных процессов — восприятия, переработки, хранения и использования сенсорной информации — часто лежат в основе задержки психического развития ребенка и формирования сопутствующей процессам патогенеза и компенсации дефектов одной из самых неблагоприятных в прогностическом отношении защиты — вытеснения. Следовательно, можно ожидать, что вытеснение, если оно используется в качестве ведущей и единственной защиты у ребенка, не говоря уже о взрослом, — признак неблагоприятного нервно-психического развития. Пожалуй, наиболее типологически обусловленными являются смещение, защита, которая легко формируется у активных и агрессивных экстравертов холерического темперамента. В настоящее время уже накоплено достаточно фактов в психогенетике, патофизиологии и нейропсихологии, чтобы на их основании утверждать: агрессивность как черта личности и агрессия как ведущая форма поведения в конфликтной ситуации не определяются только социальными условиями воспитания и ситуацией, сопровождающей и провоцирующей агрессивные формы поведения, они обусловлены особенностями созревания и функционирования гормональной системы, находящейся под генетическим контролем. Вполне вероятно, что высокая готовность ребенка к активным формам поведения вообще может лежать в основе формирования способов разрешения конфликтных ситуаций.
Ф.Крамер в своих экспериментальных исследованиях показывает, что наиболее распространенными в дошкольном возрасте способами снижения эмоциональной напряженности являются отрицание и смещение. Немного позднее, в школьном возрасте, к этим психологическим защитам присоединяется еще одна — проекция, занимающая свое доминирующее положение среди защит у подростков. Таким образом, можно усмотреть определенную динамику отдельных эгозащитных механизмов, что действительно подтверждает правомерность выделения среди различных психологических защит онтогенетически наиболее ранних, формирующих группу так называемых примитивных защит. Представляется наиболее эвристически ценным подход к классификации психологических защит, основанный на представлении о связях конкретных эмоций и специфических эгозащитных механизмов, авторы которого — известные американские психологи Р. Плутчик и X. Конте. Их безусловная заслуга заключается не только в разработке исследовательского инструмента изучения психологической защиты — опросника «Life style index» («Индекс жизненного стиля») (Plutchic R., Kellerman H., Conte H., 1979), — но и в теоретической проработке вопроса содержания психологических защит.
Этому разделу психологии немногим более 20 лет, однако он до сих пор неизвестен широкой публике. «Life style index» позволяет измерять частотность использования каждой из восьми отдельных психологических защит. В своих работах авторы исходят из представлений о использовании психологических защит в качестве особого механизма, действующего по принципу отрицательной обратной связи, включение которого имеет результирующий эффект в виде ослабления излишне интенсивной эмоциональной реакции в целях сохранения своего образа «Я» постоянным, с одной стороны, с другой — в целях поддержания социально адекватных отношений. В концепции рассматривается восемь основных эмоций, присущих всем людям, как консервативных способов поведения в конкретных, постоянно повторяющихся ситуациях и соответствующих им восемь вариантов психологической защиты. Константное поведение в определенных социальных ситуациях с интенсивным использованием одной и той же психологической защиты приводит к искажению характера субъекта с формированием определенных устойчивых черт личности, лежащих в основе акцентуаций, и при увеличении поведенческого консерватизма перерастающей уже в явные психопатологические варианты поведения. Данная схема связей эмоций с психологической защитой, с акцентуацией и психопатологией неоднократно изучалась как авторами опросника, так и его последователями в других странах, в том числе в России.
Базисные эмоции, наиболее тесно связанные с внешними и внутренними конфликтами и, следовательно, наиболее конфликтогенные, следующие: страх, удивление, уныние, отвращение, гнев, радость, принятие, предвосхищение. Среди них четыре чисто отрицательные эмоции, чья экспрессия всегда вызывает повышение вероятности либо внутреннего, либо внешнего конфликта: страх, уныние, отвращение и гнев. Положительными эмоциями, которые только при сверхэкспрессии грозят субъекту неприятностями, являются радость и принятие. Удивление (или более сильный чувственный вариант — изумление) и предвосхищение (или более слабая и неопределенная форма — ожидание) имеют амбивалентные характеристики, т.е. в зависимости от ситуации они переживаются либо как отрицательные, либо как положительные чувства. Очевидно, что в списке базисных эмоций преобладают отрицательные эмоции, что, в общем-то, согласуется с представлением о большей эволюционной значимости и большей истории формирования негативных переживаний и их более выраженной конфликтогенности.
На первый взгляд парадоксальным кажется необходимость регуляции положительных эмоциональных реакций. Разрешение этого парадокса находится в плоскости личность — социальная роль — адекватность социального поведения. Вероятно, в истории цивилизации и окультуривания человека, в процессе социогенеза, избыточная энергия положительных эмоциональных состояний при сексуальных отношениях и потреблении материальных благ стала социально порицаемой. Это могло произойти при переходе от языческих религиозных культов к монотеизму, прежде всего — христианству. Религиозная этика запрещала открытое выражение чувственных удовольствий, и страх оказаться социально неадекватным и (или) порицаемым заставлял выработать интрапсихические механизмы регуляции сексуального и потребительского поведения. Психологические защиты являются первичным механизмом регуляции интрапсихического конфликта эмоций: одной из восьми базисных и тревоги, возникающей всегда в том случае, когда прошлый опыт уже содержит информацию об обязательных отрицательных последствиях открытого и независимого от ситуации выражения своих чувств.
На основании этой точки зрения можно предположить, что мораль и религиозное воспитание — основные социальные факторы, обусловливающие формирование психологической защиты. Специфика же форм защитных процессов зависит в первую очередь от тех базисных эмоций, которые субъект чаще всего испытывал. Примитивные психологические защиты, которые формируются в жизни каждого человека первыми (вытеснение, отрицание, смещение и регрессия), регулируют переживание, экспрессию и поведение на базе следующих эмоций: регрессия — удивление, замещение —гнев, отрицание — принятие, вытеснение — страх. Частое переживание этих эмоций и использование соответствующих защит должно лежать в основе следующих черт личности:
1) регрессия — удивление — наивность и непоследовательность;
2) замещение — гнев — агрессивность;
3) отрицание — принятие— социабельность и доверчивость;
4) вытеснение — страх — неуверенность в себе и тревожность.
К примитивным защитам Р. Плутчик с соавторами относят и проекцию, которая, по мнению некоторых авторов (Ф. Крамер), принадлежит к высшим защитам в связи с очень сложным когнитивно-эмоциональным механизмом, действующим в виде проекции. Так или иначе, проекция регулирует эмоцию отвращения, которая формирует подозрительность как черту личности.
Все без исключения авторы к высшим психологическим защитам относят компенсацию в связи с переживанием уныния и тоски и депрессивностью как чертой личности, реактивное образование в качестве производного от эмоции радости и определяющей такую черту личности, как общительность, и интеллектуализацию, производную от чувства предвосхищения и регулирующую такие черты личности, как рациональность и любознательность.
Гораздо менее изучены соотношения психологических защит и конкретных мотиваций, хотя, из представлений 3. Фрейда, его последователей и большинства современных исследователей, основная причина включения эгозащитных механизмов — конфликт желаний субъекта с возможностями их удовлетворения в конкретном социальном мире или интраперсональный конфликт мотиваций.
Вероятно, связи между конкретными побуждениями и определенными психологическими защитами более сложны, опосредованны социальным опытом человека и зависят от того, какую позицию занимает конкретная мотивация в иерархической системе мотиваций. Вследствие этого положения, соотношения между мотивацией и психологической защитой связаны с субъективной значимостью интересов, ценностей и мотивов, формирующихся на базе фрустрируемой мотивации. Практика психотерапии, психоанализа накопила достаточно убедительные свидетельства работы совершенно различных психологических защит по поводу фрустрации одной и той же потребности у различных людей. Можно допустить, что каждый человек в ситуации фрустрации доминирующей мотивации пользуется определенными наборами психологических защит в зависимости от значимости ситуации и своих типологических особенностей, определяемых темпераментом и иерархией мотиваций. Исходя из этого, вероятно, у каждого человека существует своя иерархическая система отдельных защитных процессов.
Осложняет проверку этой гипотезы, прежде всего то обстоятельство, что до сих пор неизвестно точное количество отдельных эгозащитных механизмов и вследствие этого не существует окончательного представления о содержании наиболее популярных психологических защит. Относительно постоянным набором защитных процессов, встречающихся в большинстве работ и описанных у ряда авторов, является набор из восьми эгозащитных механизмов, в частности в различных работах Р. Плутчика с соавторами. Этими наиболее изученными защитами, конечно же, не исчерпываются все возможности душевного успокоения, а также способы ухода от реальных внешних и внутренних конфликтов. Кроме того, в самом списке (подавление — вытеснение, регрессия, замещение, отрицание, проекция, реактивное образование, компенсация, рационализация — интеллектуализация) существуют образцы психологических защит, которые действительно представляют отдельные автономные способы снятия эмоционального напряжения и сохранения своей Я- концепции (например, замещение, регрессия и реактивное образование). Остальные же либо под одним названием содержат различные формы защитного поведения (пример тому — отрицание и проекция), либо объединяют вообще разные по существу способы снижения эмоционального напряжения. Например, существует серьезное противоречие во взгляде на высшие психологические защиты — интеллектуализацию, рационализацию, сублимацию и изоляцию. Вызывает возражение их недифференцированное рассмотрение, что представлено в работах Р. Плутчика и его соавторов, в которых в список высших защит включается то рационализация, то интеллектуализация.
|
